НИНА  ШЕНЧЕК

День тебя

День тебя день твоего день зачем день потомучто день этот день всегда этот день бывает снова и снова, он наступает каждый раз хотя знаешь что он будет но всё равно каждый раз наступает - вплотную на горло на грудь на лицо на сокращающееся сердце. Моё сердце стало короче без тебя, и дни стали короче и ещё бессмысленней. Можно сказать что дней вообще не стало, их кто-то сожрало, какое-то гнусное чудовище, отверстая пасть учебного заведения, и остались только ночи, но эти ночи о тебе, это твои ночи, ночи тебя. Сердце становится длиннее по ночам, оно научилось поджиматься, когда сжирается день, чтобы его не заметили и тоже не сожрали. У меня есть защита от тебя, я больше не беспомощна. Но я больше не могу ничего написать, не могу даже подумать, думается лишь извне, из того что уже было подумано и забылось, из того что уже было подумано и не забылось. Мои мысли сожрало чудовище. Сколько ещё продержится сердце?

Можно отдавать только если ты беззащитен, если ты защищён то получается только брать. Поэтому и думать не получается, потому что думать самому - это давать, а смаковать мысли других - это брать. Я никогда не читала и писала сама, а теперь не пишу и только читаю, перевариваю и читаю, смакую но не прусь, не прёт меня читать, потому что я испытываю потребность думать.

Я не могу сказать тебе что люблю тебя. Кажется раньше могла. Не могу не потому что не могу никак, а потому что не уверена так ли всё обстоит. Я не знаю люблю ли я? Раньше знала, поэтому говорила и не чувствовала глупость. Теперь чувствую глупость и не говорю. Глупость от того что говорю люблю когда не люблю. Часто бывает люблю, скажу люблю и больше уже не люблю. Как будто это такое слово которое прорастает и зреет внутри, когда же его выдернешь оттуда с корнями, оно погибает. Аборт получается.

Пока не выдеренешь, не скажешь, можно чувствовать. Поливать иногда, проветривать, хотя не слишком часто, ему вредны сквозняки. И возлияния - гниёт. У меня сгнило много растений. Я их залила. Пришлось выкинуть, подоконник поредел. А раньше весь был заставлен.

Люди наверное так живут, растят внутри свои жалости. Жалкие радости - жалости получаются. Я теперь стала как люди. А раньше был весь подоконник заставлен.

Много чего сгнило, проводим субботник. Уничтожение мучнистого стервеца. Если мелиоризировать гниль, вырастет ли что-то новое? Культурные породы зачахнут, это точно. Ну может хоть бурьяном порастёт, хоть какая живность. А то одна смертность.

Вот и ты умер. Было ли это? Иногда я не понимаю был ли ты. Потому что ты не мог быть, ты либо есть, либо и не было. Если ты есть, то зачем со мной так? Это от тебя или от того что тебя нет?

Это от меня. Такая моя генетическая болезнь неизличимая, моё полуосознанное бытие. Житие мое. Какое твое житие, пёс смердящий?! Вот и восклицание появилось в моём монотонном повествовании. Всё это так тупо, а умное что-то всё никак не начинается. Это потому что я не могу больше думать. Всё уже подумано мной! Прости меня.

Я могу рисовать. Чтобы рисовать не надо думать, можно рисовать даже то что просмаковал. Скоро я замолкну и буду только рисовать, а говорить ничего не буду. Почему я всё время много говорю? Ведь я всё равно не думаю. Я так заглушаю тишину в голове. Люди болтливые, потому что у них в голове зловеще тихо, они этого пока не поняли. Те кто понял привыкли и молчат. Опять я как люди.

Несодержательно. Короткое убийственное слово, итоговый оттиск на месте для печати, всеобъемлющая рецензия. "Несодержательно", - подытожил Господь просмотрев чью-то жизнь. В печь. Он мудрый. Он даже не мудрый - он всеохватывающе ведающий. Заведующий. Но содержателен ли он?

Моё отношение к тебе несодержательно. Потому что какое я могу иметь к тебе отношение? Отношений никаких. Никак не соотносимся. Стремлением это лучше назвать. Стремление иметь отношение. Какое-то отношение к тебе. Зачем? Несодержательно. Содержательнее ни к кому не иметь отношения, это более по-философски. Души прекрасные порывы! Тем более с чего ты взял, что они прекрасные. Это так принято считать, что они прекрасные, а на самом деле они несодержательные. За них Господь чморит в первую очередь, как за деяния не представляющие интереса. То есть не предоставляющие ему хоть немного интересов. Скучно всё-таки, блин. Люди такие одинаковые, такие несодержательные. Представляешь как тем челам приходилось выделываться, чтобы стать апостолами! А может и не очень приходилось, потому что люди были ещё недавно и не успели осточертеть своей несодержательностью. Но теперь-то уж в апостолы хер пробьёшься. Всё равно что в российскую сборную по фигурному катанию.

Поэтому вот кручусь-верчусь, не знаю, за что хвататься. Чтобы содержания поприбавилось. А тебя толи есть, толи нет. И бросить всё страшно - вдруг тебя нет? И без тебя, и без содержания останусь. То есть не страшно конечно бросить, да просто голимо. Проходили это уже.

Оставить запись